Песня:
Набрала 7 баллов из 10.
2 года назад стихотворение набрало 7,56 баллов:
Проза:
читать дальшеНикто не знал, откуда в нашем мире однажды появились летучие мыши, обладающие необычными способностями, гипнотизирующие и утаскивающие людей. Они были размером с крупную собаку, но так же быстры, как их издревле знакомые людям сородичи.
Их пытались отстреливать, организовывали охоты, но этим только вызывали огонь на себя, назад почти никто не вернулся. Они мгновенно подлетали к охотникам и утаскивали их неизвестно куда.
Кроме сознания, им подчинялось пространство, никакие стены не могли их остановить. Через некоторое время количество похищений уменьшилось, и люди предпочли отнестись к ним как к неизбежному природному катаклизму вроде землетрясений и наводнений.
Я знала, что лес, через который мне предстояло пройти, является наиболее опасным местом по статистике нападений этих тварей, но надвигалась зима, и в своём полуразвалившемся доме я бы не продержалась.
«Раз они чаще нападают на агрессивных, может, меня не тронут, если я буду благодушна,» - ничего лучше я придумать не могла.
С веток, подёрнутых инеем, облетали последние листья, а я шла и размышляла, как было бы хорошо, если бы мы с ними достигли взаимопонимания и никто не на кого бы не охотился. Можно было бы летать с ними по всему свету... И дарить им радость и счастье...
Я замерла. Последняя мысль родилась из странного, нечеловечьего образа.
Что-то менялось. Возникло иное восприятие мира, будто я вдруг стала слышать цвет и видеть жизнь. Раздались хлопанье крыльев и высокие гортанные звуки — казалось, где-то внутри, в самом сердце — и мир рванулся. На мгновение я стала замершим на месте ветром, а сквозь меня летели деревья и стены, мысли и голоса...
Я повисла над бездонной пропастью, неестественно заполненной пустотой. В ней плавали сгустки боли, страха и отчаяния. Я поняла, что меня сейчас туда бросят. «Если под тобой бездна, то это уже не падение, а полёт,» - вспомнилось давнее изречение. И тут всё перечеркнуло чьё-то движение, несшее в себе смысл: «Отдайте это мне.»
Постепенно возвращалось обычное человеческое восприятие. «Бездна» оказалась большой камерой, в которой сидели или лежали несколько десятков человек. Многие без движения, с пустым взглядом; некоторые ещё подавали какие-то признаки жизни. Затем мир погрузился во тьму, наполненную журчанием воды и гортанными криками, переходящими в визг.
Потом ещё что-то куда-то вертелось и мчалось, и наконец исчезло, остался лишь взгляд. Карие глаза, ни зрачков, ни белков, но чувствуется, что смотрят в упор.
Кто-то зашебуршился сбоку.
Появилась мысль, будто висящая в воздухе сама по себе. Её было не передать ни словом, ни образом, ни запахом, но в ней сквозило предостережение и позыв подвергнуть меня гипнозу. В ответ возникло отметающее движение «я сын вожака, кто посмеет?..» Подул тёплый ветер, заключая в себе образ кого-то очень важного для этого кареглазого, близкого и родного, не одобряющего эту затею. В ответ — порыв, заставивший сомневающегося удалиться. Перед тем как окончательно скрыться - я чувствовала всем телом - он обернулся, и будто две иголки на миг вонзились в мою душу.
Тем временем монстр, несмотря на столь буйную мыслеречь, продолжал неподвижно вглядываться в меня. Понемногу глаза привыкли к темноте, и я разглядела его вытянутую морду, длинный миндалевидный разрез глаз, тоненькие лапы, костлявое тело — казалось, можно двумя пальцами переломить; и крылья — бесчисленные складки серой кожи на заострённых костях.
Почему-то очень захотелось есть. И сразу же расхотелось, потому что в меня будто впились два стоматологических бора. Хоть и безболезненно, но невыносимо мучительно, даже ещё тошнотворнее оттого, что не больно — хотелось расцарапать себя ногтями, кусать, биться о стену, только бы отвлечься от этого. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не придушить его, и терпеть эту пытку — а куда мне было деваться?..
Потом настал удивительный покой. Хотелось вечно сидеть и смотреть в эти глаза. Но вот монстр улетел прямо сквозь стену, и всё исчезло. Не осталось радости, страха, боли, гнева, только усталость.
Кругом камень — стены, пол, потолок. Только в одной стене решётка, через которую видна часть коридора, и труба в углу со стекающей в дыру водой. Я в полнейшей прострации помылась, высушила на себе одежду, благо было тепло, хоть и неуютно, и после долгих попыток устроиться поудобнее заснула.
Наутро опять вернулись чувства. Я в оцепенении сидела на полу, обхватив колени, сжавшись. В сердце царил беспросветный ужас. Всё вокруг было настолько серое, что хотелось ослепнуть, лишь бы этого не видеть.
Но вот на полу за решёткой появилось пятно света. Значит, где-то там, наверху, есть окно. На душе стало теплее, в сердце проснулась надежда. На что? Не знаю. Пятно было разноцветным, я жадно всматривалась в цвета, как в детстве в калейдоскоп — красный, жёлтый, зелёный, розовый и оранжевый — впитывала их всем телом, словно замёрзший у батареи тепло. Пятно тем временем менялось, постепенно проступали очертания, и в какой-то момент я увидела ангела. В зелёном одеянии, с золотистыми крыльями, он протягивал мне белый огонь. Меня потрясло это чудо. Я решила, что стоило сюда попасть и терпеть всё это, чтобы увидеть такое.
По мере продвижения солнца ангел становился всё более умиротворённо-радостным (или это моё состояние улучшалось?), а огонь превратился в прекрасную лилию. Но, едва коснувшись прутьев, изображение стало отдаляться и расплываться, пока не исчезло совсем.
Мне принесли еду, поставили за решёткой, а когда я подошла, принялись тянуть из меня что-то личное и дорогое. Быстро сцапав еду, я отбежала к спасительной стене, но, несмотря на безумный голод, есть уже не могла - от их ледяных когтей у меня началась паника. Я изо всех сил пыталась убедить себя: «Радуйся, тебе ещё повезло. Представь, что бы они сделали с тобой в кормушке.» Но радоваться как-то не получалось. Из коридора послышалось хлопанье крыльев и пронзительный стрекот. Я, уже не соображая, что делаю, начала бросаться на стены, пытаясь разбиться насмерть, лишь бы не выносить это ещё раз. Но тень наползала — всё ближе и неотвратимее, в меня будто вцепилась сама невозможность вырваться или хотя бы закричать, сдавила горло, душила что-то жизненно важное.
Прострация. Всё. Отпустило. Ну, чего ты теперь на меня уставился?..
Под воздействием карих глаз мир начинал выглядеть иначе. Серый камень поблек и выцвел, проступило тёмно-красное небо...
...Отряд монстров беззвучно летит, зорко просматривая землю. Внизу густой серый лес. Один что-то замечает и молнией пикирует вниз. Под ним раскрывается бездна. Она маленькая, но это враг. Он бросается в неё и заполняет собой. Бездна перестаёт существовать...
Наутро опять серость и одиночество. Ожидание — самая тяжёлая пытка. Всё спокойно, ничего не происходит, а я просто начинаю сходить с ума. Состояние ужаса, беспричинного и безвыходного, колотится и пульсирует во мне, пока не появляется мой Ангел. Тогда я сижу, смотрю на него и думаю: «Возьми мою душу, не оставь этим монстрам», - и постепенно становится легко, я будто поднимаюсь и лечу сквозь потолок, этажи, крышу и смотрю с неба на хвойный лес, мрачный замок и крыши далёких городов.
Мой монстр продолжал показывать историю их клана: вот я вижу его отца, вернее, родителя. Я чувствую, как хлопают внутри меня его крылья, как застывают ноябрьской луной его жёлтые глаза. Бездна уже большая, и он с горечью понимает, что всего света их разумов не хватит её заполнить. Она приближается, поглощая всё на своём пути...
…Как молния через всё небо в разгар грозы раздаётся его гортанный крик. Последние твари, уворачиваясь от жадных лап бездны, собираются в стаю, летят всё выше и выше в алом, а потом уже бордовом небе, пока не скрываются из виду...
...Чувство еды. Она совсем близко, такая разнообразная, такая живая... Но она защищается. Скорее сломить защиту, порвать оболочку, впиться в сочную мякоть! Но мёртвая еда уже безвозвратно испорчена, остаётся лишь загнивающее бесчувствие...
Мой монстр постепенно утратил порывистость мыслей. Теперь это напоминало еле текущую реку. «Мы становимся другими. Что-то неотъемлемое уходит из нашей сущности. Вы нас победили.»
«Конечно, - отстранёно думаю, - сами доводите людей, хоть бы самое необходимое им дали.»
«Что вам необходимо?»
Я хотела домой. Я представила дом, которого у меня никогда не было — вот я сижу в кресле, завернувшись в плед, и читаю, а в очаге потрескивают дрова.
«Ну, хотя бы в одеяла завернуться,» - глупость, конечно, но казалось, так от их когтей можно спастись.
«Им уже не поможет. Тебе поищу что-нибудь.»
Среди ночи что-то заставило меня открыть глаза. Я увидела над собой целый мир: серые скалистые горы, белёсые небеса, хвойные леса, заснеженные холмы и дуновение морозного воздуха. Потом меня накрыла какая-то плотная ткань, и вернулся мрак подземелья. За время моего нахождения тут глаза привыкли к темноте, и мне удалось понять, что мой малыш вместо одеяла подарил мне тканный гобелен. В темноте загадочные линии и переплетения манили тайной — то притаившимся чудовищем, то надёжным укрытием в пещере, то развалинами замка. Когда проступили очертания моего Ангела, и стало светлее, удалось рассмотреть вытканную местность. Голова закружилась как от свежего горного воздуха, наполненного ароматом хвои, сердце бешено забилось — невыносимо захотелось там оказаться! Я в исступлении ходила по камере, упираясь каждый раз в стены, и даже Ангел не мог меня успокоить.
Когда появился мой монстр, моей обычной апатии не было и следа. Мы смотрели друг другу в глаза в молчаливо-взаимном возбуждении. Я всей душой рвалась туда, в горы, безумно хотелось увидеть над собой кроны исполинских сосен и звёздное небо. Он же смотрел на рвущуюся из меня страсть как на что-то безвозвратно утраченное. Но вот взгляд его приобрёл решимость и даже какую-то отчаянную радость, он прыгнул на меня, и опять была карусель несущегося сквозь нас пространства, но теперь мы были одним на двоих застывшим ветром.
Я стою на уступе, а по земле уже широкими шагами ступает весна, всё зеленеет, а в небе безумно-яркая жёлтая луна. Счастье, эйфория захлестнули меня, я вспомнила, что такое настоящая жизнь, сколько прекрасного есть в этом мире, мне захотелось охватить его весь.
Малыш устроился на ветке и, оскалившись, как голодный волк, буравил золотом глаз. А потом рванулся, как когда-то, и впился в мою душу. И я поняла, что это конец. Эйфория превратилась в боль, затопила меня всю, как густой чёрный мазут. Боль ещё прошлой жизни, о которой я, казалось, уже забыла в этом подземелье — одиночества и вечных гонений, тоски по утраченному дому и потерянным мною близким когда-то людям. Гниющая отрава. Беспросветная бездна.
Монстр оглушительно заверещал и упал с ветки. И тут же меня накрыла чья-то молниеносная тень, прижала так, что я ни шевельнуться, ни вздохнуть не могла. Тот большой, с застывшими глазами, главный герой рассказов малыша нависал надо мной и смотрел взглядом василиска. Он зашипел и резко рванул меня на себя, одновременно оттолкнув к краю уступа. По мне будто прошёл заряд тока, будто обдали кипятком и ледяной водой. Казалось, то ли я из чего-то выскальзываю, то ли из меня что-то. «Всё, - поняла я, - это смерть, окончательная и бесповоротная». Но в последний момент ослепительная белая вспышка упала на нас с небес, мой Ангел схватил меня, вырвал из лап этого чудовища и поднял высоко над землёй. Последнее, что я увидела — моё тело, летящее в пропасть.
*************************************************
Набрал 6,76 баллов. Предыдущий рассказ набрал 6,15 баллов.
Шаг в Легенду.
Абсент в Чехии в общественных местах пить запрещено, но мы по-русски разлили его по тёмно-синим бутылкам из-под лимонада и отправились осматривать один из многочисленных замков этой полной загадок и тайн страны. Погода в этот день стояла пасмурная и ветренная. Замок не был большим, но впечатлял: чёрные острые шпили будто вспарывали сумеречное небо, вокруг них с карканьем кружили вороны.
Очередной глоток абсента приятным теплом разошёлся по телу. Вдруг самая высокая башня слегка качнулась, и к ней подлетел маленький багровый дракон. Сделав над замком круг, дракончик обвился вокруг шпиля и превратился в знамя с алым гербом на белом фоне.
Мой спутник потянул меня за рукав, и наваждение развеялось. Мы вошли в замковый музей. Я особо не обращаю внимания на стенды с историческими справками, да и экспонаты меня мало интересуют. Больше всего меня привлекает сам замок. Я дотронулся до стены, погладил древние камни, припал к ним щекой; осмотрел камин, подтянулся и заглянул в бойницу... Постепенно я добрался до противоположной стены и собирался уже повернуть обратно, как вдруг заметил в углу за колонной нишу, а за ней узкую винтовую лестницу, ведущую вверх во тьму.
У меня панический страх высоты, а также темноты в замкнутом пространстве в одиночестве, совершенно безосновательный. Я даже изучал магию, ритуалы и вообще различные паранормальные явления, впрочем, весьма поверхностно.Это помогло мне справиться со страхами, но не до конца.
Стоило мне вступить на лестницу , как колени предательски задрожали. Хлебнув ещё абсента для храбрости, я всё-таки полез наверх, втайне надеясь, что меня окликнут и заставят вернуться. Сначала я двигался в полной темноте, потом стало посветлее. Тусклый розоватый свет шёл от маленького окошка. Заглянув в него, я увидел алую закатную полосу на горизонте и — совсем рядом — один из шпилей с сидящим на нём вороном.
Мне показалось, что птица наклонила голову и как-то иронично на меня посмотрела. Я отпрянул от окна и задумался, стоит ли лезть дальше. Похоже, я находился в самой высокой башне — той самой, вокруг которой летал дракон. Кстати... Я опять посмотрел в окно, но дракон больше не появлялся. Зато я обнаружил вырезанные на камне буквы. Уже почти совсем стемнело, так что пришлось разбирать практически на ощупь.
“PÁLITE UTÍKATE LOUČITE”
“Ага, первые слова предлагают что-то сжечь и убежать, а последнее не помню, - подумал я. - Интересно, может, выше какие-то пояснения?» И полез дальше.
Когда я добрался до конца лестницы, глаза понемногу привыкли к темноте. Я оказался в маленькой круглой комнате с единственным окном под самой крышей. Наверное, ветер уже разогнал облака — на стене бледнело пятно лунного света.
Тут моё внимание привлекли знаки на полу — круги, линии, а на местах пересечения линий какие-то странные буквы.
Приглядевшись, я понял, что это пентаграмма. На концах её лучей читались знаки четырёх Стихий и Солнца, и лужицами застыл воск. По стене, будто кровь по вспоротой руке, текла строка . Я подошёл к освещённым лунным светом знакам, похоже, это... Бесстрашие, Защита и…
Внезапно свет заслонила человеческая тень. Она не могла принадлежать моему другу — в ней явственно вырисовывались очертания длинных волос и... плаща? Наверное, это музейный смотритель пришёл меня отсюда выгонять.
- Promiňte – начал я извиняться, разворачиваясь. И тут мне стало по-настоящему страшно, потому что сзади никого не было. А тень резко вскинула руку и замахнулась на меня кинжалом. Я инстинктивно сделал шаг назад и оказался в центре пентаграммы. По глазам резанул свет — это по углам пентаграммы вспыхнули свечи. Когда я вновь обрёл способность видеть, оказалось, что угол обзора изменился — я стал выше, а вид с боков и сверху закрыл капюшон. Зато я приобрёл «внутреннее зрение» - я чувствовал дыхание замка, пульс ночи, пляску темных и светлых сил.
Я утратил контроль над своими движениями, помнил то, чего не знал никогда — я находился, будто во сне, в чужом теле.
Передо мной будто вершинами треугольника лежали нож, стальное перо и крест с рубиновой розой, а в центре стояла чаша с кровью. Я опустился на колени и начал чертить по кругу знаки защиты. Когда я поднял голову... На самой границе охранного пентакля молча стоял человек в багрово-алой мантии. Его глаза пылали ненавистью, в правой руке он сжимал кинжал со знаками Марса и Сатурна на лезвии великолепной стали.
Я знал, что мне надо продержаться до зари, а кровь сохнет быстро. Я снова и снова чертил охранные знаки, молясь, чтобы не погасли свечи. Он смотрел на меня как кот, играющий с мышью, прежде чем убить её. Похоже, ожидание не доставляло ему хлопот, мои попытки защититься лишь забавляли его. От осознания этого я чертил знаки всё более отчаянно и неистово, боясь прервать или перекривить черту. А он молча смотрел. Будто я не первый.
Вдруг послышался стук копыт по брусчатке моста. Сердце ухнуло и сжалось.
«О, желанные гости!» - хохотнул мой палач.
«Может, это наваждение?» - пронеслась в мозгу спасительная мысль. Но «внутренним зрением» я слишком чётко видел, как всадник спрыгивает с коня и бежит по ступеням. Я начинаю стирать знаки защиты, он не знает, с кем ему предстоит иметь дело, это ловушка...
Каждый шаг болью отдавался в сердце. Удар каблука по камню, звон шпор... Вот ножны шпаги задевают стены, звон стали... Ещё лестница, тут очень крутые лестницы, тяжелое дыхание, он поправляет шпагу... коридор... Опять лестница, ещё пролёт... И вот он здесь!.. Стереть последний знак... Только знак Сатурна - и я вырываюсь из круга... Поздно! Он, пришедший на помощь, лежал с кинжалом в горле, а у меня в памяти всплыло значение третьего слова — loučite – прощайте...
Это была моя последняя мысль. В следующее мгновение человек в багровой мантии толкнул меня в спину, и я полетел с лестницы вниз головой. Остановился я только в нише, с которой началось моё приключение.
Я не мог пошевелиться, а тот, молчаливый в багровом, всё стоял и смотрел на меня. Одной рукой он поигрывал кинжалом, другой неспешно опустил рядом со мной тело моего спасителя, и тихо, с усмешкой, сказал: «Заколоть тебя было бы слишком милосердно!» И пришли странные тени, и стали закладывать камнями нишу. А я вдруг стал сосредоточен и спокоен. Пока твоя душа здесь, у меня остался последний шанс, и я его не упущу. Я набрал в ладони его кровь, смешал её со своею, прошептал заклинание призыва души и начал преображение. «Внутренним зрением» я видел как восходит и заходит солнце. Когда оно закатилось в третий раз, я — нет, уже мы — оставили наши тела в каменном мешке, поднялись сквозь потолок, сквозь лестницу, сквозь башню и шпиль выше замка и расправили алые крылья — одну пару на двоих...
...Из ступора меня вывело лёгкое прикосновение к плечу. Упершись в глухую стену, я задумчиво разглядывал пустую бутылку, которую судорожно сжимал в руке. «Пойдём, уже всё закрывается» - раздался голос моего друга. Мы вышли из замка, сели на скамейку возле ограды и закурили.
- Надо же, какие жуткие истории происходили в этом замке! - задумчиво произнес мой спутник. - Оказывается, здесь жил Кровавый Барон. Он воспылал страстью к послушнику, не удовольствовавшемуся книжной премудростью, пожелавшему стать членом тайного ордена, чтобы изучать запретные науки, и заманил его в этот замок...
Тут он посмотрел на меня: «Зря ты не читаешь стенды с историческими событиями, там много интересного.»
Но о таком не стали бы писать в государственном музее! Тем более я глянул мельком - «замок основан в таком-то веке тем-то, затем перешел во владение того-то, в таком-то году превращён в музей...» - всё как обычно.
-...А потом заподозрил его в измене и замуровал в стену... - продолжал меж тем мой друг. Тут он бросил на меня странный взгляд и улыбнулся. Как тот человек в багровом. И - будто в шутку:
- Будешь себя плохо вести, я и тебя замурую.
- Ладно, но только в старинном чешском замке, на меньшее я не согласен! Тогда я стану белоснежным привидением, приду как-нибудь к тебе ночью и задушу.
- Задушить можно только один раз - усмехнулся мой друг - со мной это уже было, придумаем что-то повеселее.
Строя далекоидущие планы на будущее, мы шли к станции. И в шуме ветра за спиной я отчётливо различал звук взмахов крыльев моего маленького дракона.
...Осенний дождь по переулкам пляшет -
Он мне напомнит, где и с кем я не был...(с) Джем
Он мне напомнит, где и с кем я не был...(с) Джем
Октябрь — пора заглядывать в ночь,
Смотреть, не мигая, до рези в глазах.
Кленовые листья и сумрачный дождь
Помогут остаться собой. В небесах
Движенье планет, кометы и сны.
Как обуздать крылатое сердце?
Небо без дна и бездна тоски...
Свет фонарей не поможет согреться.
Пр.
Скроет слёзы предрассветный туман.
Я, как в зеркало, смотрюсь в темноту -
Осень смотрит в ответ на меня.
Обнимаю её как сестру.
Дворы и покатые крыши домов
Укроют во тьме полосатую кошку,
Как память о тех, кто под утро уйдёт,
Растает в серебряных снах. В одиночку
Брести по осколкам луны в ряби луж.
В усмешке лихой кривятся проулки.
Гнетущая боль искалеченных душ
Растает во мраке отзывчиво-гулком.
Пр.
Скроет слёзы предрассветный туман.
Я, как в зеркало, смотрюсь в темноту -
Осень смотрит, молчанье храня,
Только листья шелестят на ветру.
Смотреть, не мигая, до рези в глазах.
Кленовые листья и сумрачный дождь
Помогут остаться собой. В небесах
Движенье планет, кометы и сны.
Как обуздать крылатое сердце?
Небо без дна и бездна тоски...
Свет фонарей не поможет согреться.
Пр.
Скроет слёзы предрассветный туман.
Я, как в зеркало, смотрюсь в темноту -
Осень смотрит в ответ на меня.
Обнимаю её как сестру.
Дворы и покатые крыши домов
Укроют во тьме полосатую кошку,
Как память о тех, кто под утро уйдёт,
Растает в серебряных снах. В одиночку
Брести по осколкам луны в ряби луж.
В усмешке лихой кривятся проулки.
Гнетущая боль искалеченных душ
Растает во мраке отзывчиво-гулком.
Пр.
Скроет слёзы предрассветный туман.
Я, как в зеркало, смотрюсь в темноту -
Осень смотрит, молчанье храня,
Только листья шелестят на ветру.
Набрала 7 баллов из 10.
2 года назад стихотворение набрало 7,56 баллов:
«А мой сон стережёт ледяная сова,
И четыре змеи ждут начала рассвета...»(с)Джем
И четыре змеи ждут начала рассвета...»(с)Джем
«Забудь о стреле, о Судьбе и про смерть промолчи.
Никто не узнает, с кем в битве скрестил ты мечи...»
«Никто не осудит — а, впрочем, чего там судить...
Что будет — то будет, а прошлого не изменить.»
«И всё же ты знаешь, что тень за расплатой придёт.
Предчувствуешь, как она пальцы на горле сожмёт...»
«Но блеск синих глаз не забудется, сколько ни пей...»
Повсюду тебя настигает проклятие змей.
Четыре змеи — стыд, уныние, отчаяние, страх -
Пытаются ядом своим обратить тебя в прах.
Но это химеры, смотри — я не сплю по ночам.
Я буду с тобой. Я тебя никому не отдам.
Никто не узнает, с кем в битве скрестил ты мечи...»
«Никто не осудит — а, впрочем, чего там судить...
Что будет — то будет, а прошлого не изменить.»
«И всё же ты знаешь, что тень за расплатой придёт.
Предчувствуешь, как она пальцы на горле сожмёт...»
«Но блеск синих глаз не забудется, сколько ни пей...»
Повсюду тебя настигает проклятие змей.
Четыре змеи — стыд, уныние, отчаяние, страх -
Пытаются ядом своим обратить тебя в прах.
Но это химеры, смотри — я не сплю по ночам.
Я буду с тобой. Я тебя никому не отдам.
Проза:
читать дальшеНикто не знал, откуда в нашем мире однажды появились летучие мыши, обладающие необычными способностями, гипнотизирующие и утаскивающие людей. Они были размером с крупную собаку, но так же быстры, как их издревле знакомые людям сородичи.
Их пытались отстреливать, организовывали охоты, но этим только вызывали огонь на себя, назад почти никто не вернулся. Они мгновенно подлетали к охотникам и утаскивали их неизвестно куда.
Кроме сознания, им подчинялось пространство, никакие стены не могли их остановить. Через некоторое время количество похищений уменьшилось, и люди предпочли отнестись к ним как к неизбежному природному катаклизму вроде землетрясений и наводнений.
Я знала, что лес, через который мне предстояло пройти, является наиболее опасным местом по статистике нападений этих тварей, но надвигалась зима, и в своём полуразвалившемся доме я бы не продержалась.
«Раз они чаще нападают на агрессивных, может, меня не тронут, если я буду благодушна,» - ничего лучше я придумать не могла.
С веток, подёрнутых инеем, облетали последние листья, а я шла и размышляла, как было бы хорошо, если бы мы с ними достигли взаимопонимания и никто не на кого бы не охотился. Можно было бы летать с ними по всему свету... И дарить им радость и счастье...
Я замерла. Последняя мысль родилась из странного, нечеловечьего образа.
Что-то менялось. Возникло иное восприятие мира, будто я вдруг стала слышать цвет и видеть жизнь. Раздались хлопанье крыльев и высокие гортанные звуки — казалось, где-то внутри, в самом сердце — и мир рванулся. На мгновение я стала замершим на месте ветром, а сквозь меня летели деревья и стены, мысли и голоса...
Я повисла над бездонной пропастью, неестественно заполненной пустотой. В ней плавали сгустки боли, страха и отчаяния. Я поняла, что меня сейчас туда бросят. «Если под тобой бездна, то это уже не падение, а полёт,» - вспомнилось давнее изречение. И тут всё перечеркнуло чьё-то движение, несшее в себе смысл: «Отдайте это мне.»
Постепенно возвращалось обычное человеческое восприятие. «Бездна» оказалась большой камерой, в которой сидели или лежали несколько десятков человек. Многие без движения, с пустым взглядом; некоторые ещё подавали какие-то признаки жизни. Затем мир погрузился во тьму, наполненную журчанием воды и гортанными криками, переходящими в визг.
Потом ещё что-то куда-то вертелось и мчалось, и наконец исчезло, остался лишь взгляд. Карие глаза, ни зрачков, ни белков, но чувствуется, что смотрят в упор.
Кто-то зашебуршился сбоку.
Появилась мысль, будто висящая в воздухе сама по себе. Её было не передать ни словом, ни образом, ни запахом, но в ней сквозило предостережение и позыв подвергнуть меня гипнозу. В ответ возникло отметающее движение «я сын вожака, кто посмеет?..» Подул тёплый ветер, заключая в себе образ кого-то очень важного для этого кареглазого, близкого и родного, не одобряющего эту затею. В ответ — порыв, заставивший сомневающегося удалиться. Перед тем как окончательно скрыться - я чувствовала всем телом - он обернулся, и будто две иголки на миг вонзились в мою душу.
Тем временем монстр, несмотря на столь буйную мыслеречь, продолжал неподвижно вглядываться в меня. Понемногу глаза привыкли к темноте, и я разглядела его вытянутую морду, длинный миндалевидный разрез глаз, тоненькие лапы, костлявое тело — казалось, можно двумя пальцами переломить; и крылья — бесчисленные складки серой кожи на заострённых костях.
Почему-то очень захотелось есть. И сразу же расхотелось, потому что в меня будто впились два стоматологических бора. Хоть и безболезненно, но невыносимо мучительно, даже ещё тошнотворнее оттого, что не больно — хотелось расцарапать себя ногтями, кусать, биться о стену, только бы отвлечься от этого. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не придушить его, и терпеть эту пытку — а куда мне было деваться?..
Потом настал удивительный покой. Хотелось вечно сидеть и смотреть в эти глаза. Но вот монстр улетел прямо сквозь стену, и всё исчезло. Не осталось радости, страха, боли, гнева, только усталость.
Кругом камень — стены, пол, потолок. Только в одной стене решётка, через которую видна часть коридора, и труба в углу со стекающей в дыру водой. Я в полнейшей прострации помылась, высушила на себе одежду, благо было тепло, хоть и неуютно, и после долгих попыток устроиться поудобнее заснула.
Наутро опять вернулись чувства. Я в оцепенении сидела на полу, обхватив колени, сжавшись. В сердце царил беспросветный ужас. Всё вокруг было настолько серое, что хотелось ослепнуть, лишь бы этого не видеть.
Но вот на полу за решёткой появилось пятно света. Значит, где-то там, наверху, есть окно. На душе стало теплее, в сердце проснулась надежда. На что? Не знаю. Пятно было разноцветным, я жадно всматривалась в цвета, как в детстве в калейдоскоп — красный, жёлтый, зелёный, розовый и оранжевый — впитывала их всем телом, словно замёрзший у батареи тепло. Пятно тем временем менялось, постепенно проступали очертания, и в какой-то момент я увидела ангела. В зелёном одеянии, с золотистыми крыльями, он протягивал мне белый огонь. Меня потрясло это чудо. Я решила, что стоило сюда попасть и терпеть всё это, чтобы увидеть такое.
По мере продвижения солнца ангел становился всё более умиротворённо-радостным (или это моё состояние улучшалось?), а огонь превратился в прекрасную лилию. Но, едва коснувшись прутьев, изображение стало отдаляться и расплываться, пока не исчезло совсем.
Мне принесли еду, поставили за решёткой, а когда я подошла, принялись тянуть из меня что-то личное и дорогое. Быстро сцапав еду, я отбежала к спасительной стене, но, несмотря на безумный голод, есть уже не могла - от их ледяных когтей у меня началась паника. Я изо всех сил пыталась убедить себя: «Радуйся, тебе ещё повезло. Представь, что бы они сделали с тобой в кормушке.» Но радоваться как-то не получалось. Из коридора послышалось хлопанье крыльев и пронзительный стрекот. Я, уже не соображая, что делаю, начала бросаться на стены, пытаясь разбиться насмерть, лишь бы не выносить это ещё раз. Но тень наползала — всё ближе и неотвратимее, в меня будто вцепилась сама невозможность вырваться или хотя бы закричать, сдавила горло, душила что-то жизненно важное.
Прострация. Всё. Отпустило. Ну, чего ты теперь на меня уставился?..
Под воздействием карих глаз мир начинал выглядеть иначе. Серый камень поблек и выцвел, проступило тёмно-красное небо...
...Отряд монстров беззвучно летит, зорко просматривая землю. Внизу густой серый лес. Один что-то замечает и молнией пикирует вниз. Под ним раскрывается бездна. Она маленькая, но это враг. Он бросается в неё и заполняет собой. Бездна перестаёт существовать...
Наутро опять серость и одиночество. Ожидание — самая тяжёлая пытка. Всё спокойно, ничего не происходит, а я просто начинаю сходить с ума. Состояние ужаса, беспричинного и безвыходного, колотится и пульсирует во мне, пока не появляется мой Ангел. Тогда я сижу, смотрю на него и думаю: «Возьми мою душу, не оставь этим монстрам», - и постепенно становится легко, я будто поднимаюсь и лечу сквозь потолок, этажи, крышу и смотрю с неба на хвойный лес, мрачный замок и крыши далёких городов.
Мой монстр продолжал показывать историю их клана: вот я вижу его отца, вернее, родителя. Я чувствую, как хлопают внутри меня его крылья, как застывают ноябрьской луной его жёлтые глаза. Бездна уже большая, и он с горечью понимает, что всего света их разумов не хватит её заполнить. Она приближается, поглощая всё на своём пути...
…Как молния через всё небо в разгар грозы раздаётся его гортанный крик. Последние твари, уворачиваясь от жадных лап бездны, собираются в стаю, летят всё выше и выше в алом, а потом уже бордовом небе, пока не скрываются из виду...
...Чувство еды. Она совсем близко, такая разнообразная, такая живая... Но она защищается. Скорее сломить защиту, порвать оболочку, впиться в сочную мякоть! Но мёртвая еда уже безвозвратно испорчена, остаётся лишь загнивающее бесчувствие...
Мой монстр постепенно утратил порывистость мыслей. Теперь это напоминало еле текущую реку. «Мы становимся другими. Что-то неотъемлемое уходит из нашей сущности. Вы нас победили.»
«Конечно, - отстранёно думаю, - сами доводите людей, хоть бы самое необходимое им дали.»
«Что вам необходимо?»
Я хотела домой. Я представила дом, которого у меня никогда не было — вот я сижу в кресле, завернувшись в плед, и читаю, а в очаге потрескивают дрова.
«Ну, хотя бы в одеяла завернуться,» - глупость, конечно, но казалось, так от их когтей можно спастись.
«Им уже не поможет. Тебе поищу что-нибудь.»
Среди ночи что-то заставило меня открыть глаза. Я увидела над собой целый мир: серые скалистые горы, белёсые небеса, хвойные леса, заснеженные холмы и дуновение морозного воздуха. Потом меня накрыла какая-то плотная ткань, и вернулся мрак подземелья. За время моего нахождения тут глаза привыкли к темноте, и мне удалось понять, что мой малыш вместо одеяла подарил мне тканный гобелен. В темноте загадочные линии и переплетения манили тайной — то притаившимся чудовищем, то надёжным укрытием в пещере, то развалинами замка. Когда проступили очертания моего Ангела, и стало светлее, удалось рассмотреть вытканную местность. Голова закружилась как от свежего горного воздуха, наполненного ароматом хвои, сердце бешено забилось — невыносимо захотелось там оказаться! Я в исступлении ходила по камере, упираясь каждый раз в стены, и даже Ангел не мог меня успокоить.
Когда появился мой монстр, моей обычной апатии не было и следа. Мы смотрели друг другу в глаза в молчаливо-взаимном возбуждении. Я всей душой рвалась туда, в горы, безумно хотелось увидеть над собой кроны исполинских сосен и звёздное небо. Он же смотрел на рвущуюся из меня страсть как на что-то безвозвратно утраченное. Но вот взгляд его приобрёл решимость и даже какую-то отчаянную радость, он прыгнул на меня, и опять была карусель несущегося сквозь нас пространства, но теперь мы были одним на двоих застывшим ветром.
Я стою на уступе, а по земле уже широкими шагами ступает весна, всё зеленеет, а в небе безумно-яркая жёлтая луна. Счастье, эйфория захлестнули меня, я вспомнила, что такое настоящая жизнь, сколько прекрасного есть в этом мире, мне захотелось охватить его весь.
Малыш устроился на ветке и, оскалившись, как голодный волк, буравил золотом глаз. А потом рванулся, как когда-то, и впился в мою душу. И я поняла, что это конец. Эйфория превратилась в боль, затопила меня всю, как густой чёрный мазут. Боль ещё прошлой жизни, о которой я, казалось, уже забыла в этом подземелье — одиночества и вечных гонений, тоски по утраченному дому и потерянным мною близким когда-то людям. Гниющая отрава. Беспросветная бездна.
Монстр оглушительно заверещал и упал с ветки. И тут же меня накрыла чья-то молниеносная тень, прижала так, что я ни шевельнуться, ни вздохнуть не могла. Тот большой, с застывшими глазами, главный герой рассказов малыша нависал надо мной и смотрел взглядом василиска. Он зашипел и резко рванул меня на себя, одновременно оттолкнув к краю уступа. По мне будто прошёл заряд тока, будто обдали кипятком и ледяной водой. Казалось, то ли я из чего-то выскальзываю, то ли из меня что-то. «Всё, - поняла я, - это смерть, окончательная и бесповоротная». Но в последний момент ослепительная белая вспышка упала на нас с небес, мой Ангел схватил меня, вырвал из лап этого чудовища и поднял высоко над землёй. Последнее, что я увидела — моё тело, летящее в пропасть.
*************************************************
Набрал 6,76 баллов. Предыдущий рассказ набрал 6,15 баллов.
Шаг в Легенду.
Абсент в Чехии в общественных местах пить запрещено, но мы по-русски разлили его по тёмно-синим бутылкам из-под лимонада и отправились осматривать один из многочисленных замков этой полной загадок и тайн страны. Погода в этот день стояла пасмурная и ветренная. Замок не был большим, но впечатлял: чёрные острые шпили будто вспарывали сумеречное небо, вокруг них с карканьем кружили вороны.
Очередной глоток абсента приятным теплом разошёлся по телу. Вдруг самая высокая башня слегка качнулась, и к ней подлетел маленький багровый дракон. Сделав над замком круг, дракончик обвился вокруг шпиля и превратился в знамя с алым гербом на белом фоне.
Мой спутник потянул меня за рукав, и наваждение развеялось. Мы вошли в замковый музей. Я особо не обращаю внимания на стенды с историческими справками, да и экспонаты меня мало интересуют. Больше всего меня привлекает сам замок. Я дотронулся до стены, погладил древние камни, припал к ним щекой; осмотрел камин, подтянулся и заглянул в бойницу... Постепенно я добрался до противоположной стены и собирался уже повернуть обратно, как вдруг заметил в углу за колонной нишу, а за ней узкую винтовую лестницу, ведущую вверх во тьму.
У меня панический страх высоты, а также темноты в замкнутом пространстве в одиночестве, совершенно безосновательный. Я даже изучал магию, ритуалы и вообще различные паранормальные явления, впрочем, весьма поверхностно.Это помогло мне справиться со страхами, но не до конца.
Стоило мне вступить на лестницу , как колени предательски задрожали. Хлебнув ещё абсента для храбрости, я всё-таки полез наверх, втайне надеясь, что меня окликнут и заставят вернуться. Сначала я двигался в полной темноте, потом стало посветлее. Тусклый розоватый свет шёл от маленького окошка. Заглянув в него, я увидел алую закатную полосу на горизонте и — совсем рядом — один из шпилей с сидящим на нём вороном.
Мне показалось, что птица наклонила голову и как-то иронично на меня посмотрела. Я отпрянул от окна и задумался, стоит ли лезть дальше. Похоже, я находился в самой высокой башне — той самой, вокруг которой летал дракон. Кстати... Я опять посмотрел в окно, но дракон больше не появлялся. Зато я обнаружил вырезанные на камне буквы. Уже почти совсем стемнело, так что пришлось разбирать практически на ощупь.
“PÁLITE UTÍKATE LOUČITE”
“Ага, первые слова предлагают что-то сжечь и убежать, а последнее не помню, - подумал я. - Интересно, может, выше какие-то пояснения?» И полез дальше.
Когда я добрался до конца лестницы, глаза понемногу привыкли к темноте. Я оказался в маленькой круглой комнате с единственным окном под самой крышей. Наверное, ветер уже разогнал облака — на стене бледнело пятно лунного света.
Тут моё внимание привлекли знаки на полу — круги, линии, а на местах пересечения линий какие-то странные буквы.
Приглядевшись, я понял, что это пентаграмма. На концах её лучей читались знаки четырёх Стихий и Солнца, и лужицами застыл воск. По стене, будто кровь по вспоротой руке, текла строка . Я подошёл к освещённым лунным светом знакам, похоже, это... Бесстрашие, Защита и…
Внезапно свет заслонила человеческая тень. Она не могла принадлежать моему другу — в ней явственно вырисовывались очертания длинных волос и... плаща? Наверное, это музейный смотритель пришёл меня отсюда выгонять.
- Promiňte – начал я извиняться, разворачиваясь. И тут мне стало по-настоящему страшно, потому что сзади никого не было. А тень резко вскинула руку и замахнулась на меня кинжалом. Я инстинктивно сделал шаг назад и оказался в центре пентаграммы. По глазам резанул свет — это по углам пентаграммы вспыхнули свечи. Когда я вновь обрёл способность видеть, оказалось, что угол обзора изменился — я стал выше, а вид с боков и сверху закрыл капюшон. Зато я приобрёл «внутреннее зрение» - я чувствовал дыхание замка, пульс ночи, пляску темных и светлых сил.
Я утратил контроль над своими движениями, помнил то, чего не знал никогда — я находился, будто во сне, в чужом теле.
Передо мной будто вершинами треугольника лежали нож, стальное перо и крест с рубиновой розой, а в центре стояла чаша с кровью. Я опустился на колени и начал чертить по кругу знаки защиты. Когда я поднял голову... На самой границе охранного пентакля молча стоял человек в багрово-алой мантии. Его глаза пылали ненавистью, в правой руке он сжимал кинжал со знаками Марса и Сатурна на лезвии великолепной стали.
Я знал, что мне надо продержаться до зари, а кровь сохнет быстро. Я снова и снова чертил охранные знаки, молясь, чтобы не погасли свечи. Он смотрел на меня как кот, играющий с мышью, прежде чем убить её. Похоже, ожидание не доставляло ему хлопот, мои попытки защититься лишь забавляли его. От осознания этого я чертил знаки всё более отчаянно и неистово, боясь прервать или перекривить черту. А он молча смотрел. Будто я не первый.
Вдруг послышался стук копыт по брусчатке моста. Сердце ухнуло и сжалось.
«О, желанные гости!» - хохотнул мой палач.
«Может, это наваждение?» - пронеслась в мозгу спасительная мысль. Но «внутренним зрением» я слишком чётко видел, как всадник спрыгивает с коня и бежит по ступеням. Я начинаю стирать знаки защиты, он не знает, с кем ему предстоит иметь дело, это ловушка...
Каждый шаг болью отдавался в сердце. Удар каблука по камню, звон шпор... Вот ножны шпаги задевают стены, звон стали... Ещё лестница, тут очень крутые лестницы, тяжелое дыхание, он поправляет шпагу... коридор... Опять лестница, ещё пролёт... И вот он здесь!.. Стереть последний знак... Только знак Сатурна - и я вырываюсь из круга... Поздно! Он, пришедший на помощь, лежал с кинжалом в горле, а у меня в памяти всплыло значение третьего слова — loučite – прощайте...
Это была моя последняя мысль. В следующее мгновение человек в багровой мантии толкнул меня в спину, и я полетел с лестницы вниз головой. Остановился я только в нише, с которой началось моё приключение.
Я не мог пошевелиться, а тот, молчаливый в багровом, всё стоял и смотрел на меня. Одной рукой он поигрывал кинжалом, другой неспешно опустил рядом со мной тело моего спасителя, и тихо, с усмешкой, сказал: «Заколоть тебя было бы слишком милосердно!» И пришли странные тени, и стали закладывать камнями нишу. А я вдруг стал сосредоточен и спокоен. Пока твоя душа здесь, у меня остался последний шанс, и я его не упущу. Я набрал в ладони его кровь, смешал её со своею, прошептал заклинание призыва души и начал преображение. «Внутренним зрением» я видел как восходит и заходит солнце. Когда оно закатилось в третий раз, я — нет, уже мы — оставили наши тела в каменном мешке, поднялись сквозь потолок, сквозь лестницу, сквозь башню и шпиль выше замка и расправили алые крылья — одну пару на двоих...
...Из ступора меня вывело лёгкое прикосновение к плечу. Упершись в глухую стену, я задумчиво разглядывал пустую бутылку, которую судорожно сжимал в руке. «Пойдём, уже всё закрывается» - раздался голос моего друга. Мы вышли из замка, сели на скамейку возле ограды и закурили.
- Надо же, какие жуткие истории происходили в этом замке! - задумчиво произнес мой спутник. - Оказывается, здесь жил Кровавый Барон. Он воспылал страстью к послушнику, не удовольствовавшемуся книжной премудростью, пожелавшему стать членом тайного ордена, чтобы изучать запретные науки, и заманил его в этот замок...
Тут он посмотрел на меня: «Зря ты не читаешь стенды с историческими событиями, там много интересного.»
Но о таком не стали бы писать в государственном музее! Тем более я глянул мельком - «замок основан в таком-то веке тем-то, затем перешел во владение того-то, в таком-то году превращён в музей...» - всё как обычно.
-...А потом заподозрил его в измене и замуровал в стену... - продолжал меж тем мой друг. Тут он бросил на меня странный взгляд и улыбнулся. Как тот человек в багровом. И - будто в шутку:
- Будешь себя плохо вести, я и тебя замурую.
- Ладно, но только в старинном чешском замке, на меньшее я не согласен! Тогда я стану белоснежным привидением, приду как-нибудь к тебе ночью и задушу.
- Задушить можно только один раз - усмехнулся мой друг - со мной это уже было, придумаем что-то повеселее.
Строя далекоидущие планы на будущее, мы шли к станции. И в шуме ветра за спиной я отчётливо различал звук взмахов крыльев моего маленького дракона.
@темы: Маленькая творюга