Перечитываю сонеты Тэм. Я их очень люблю. Когда мне было плохо и одиноко, в них я встречала понимание. Но в них красной нитью проходит тема одиночества и обречённости. Я читала, ассоциировала себя с главным героем и где-то в душе хотела быть на него похожей. Конечно, было множество стихов и песен на ту же тему и других авторов. И вот в жизни у меня было всё так же трагично.
И сейчас я решила начать собирать счастливые стихи. Для начала выпишу и сохраню себе на память самые светлые, радостные, греющие душу строки из 11 венков Тэмовских сонетов:
***
Магия и лирика, ночь и свечи, война и счастьеПусть будет ночь — она дарует сны
Всем тем, кто песней меряет дороги,
Кто пил из рук смеющейся Весны,
Кто отдал душу призрачной тревоге.
Душа с рассветом заново родится,
И солнца луч убьет чужую память.
На тысячи осколков разлетится
Моя печаль. И первым снегом станет.
Размытой фрески силуэт нечёткий
Подарит память мне на долгий срок.
Бездумно в пальцах пробегают чётки
В молитве на распятии дорог.
***
Кто звал меня касанием зари?
Кто ждал меня на том конце сказанья?
Мне снились в зимней дымке снегири
С беспечно-васильковыми глазами.
Мне снился странный храмовый придел
С воротами, распахнутыми в небо.
Я шла к нему по ледяной гряде,
Храня глоток вина и корку хлеба.
Подарок напоследок — взмах крыла
И пёрышко, забытое на память.
В пути нас ждут великие дела,
А остальное лучше бросить в пламя...
Я уношу обет рассветной мессы,
Я ухожу, оставив миру сны,
Последний воин гвардии небесной,
Вернувшийся с навязанной войны.
Стена собора. Череда имён.
И небо — крылья брошенных знамён...
***
Мы только тени на краю листа,
Мы рыцари забытого обета,
По алой кромке между тьмой и светом
Мы ищем ключ, чтоб отворить Врата.
Я вижу ваши тени в зеркалах,
Я помню имена в ночной молитве...
Мы встретимся в канун последней битвы,
Чтоб снова ощутить тепло крыла...
Пророчество хранит нас от беды
Истёртым блеском брошенной звезды.
Истёртым блеском брошенной звезды
Мы чертим имена на гранях сердца.
Стремясь в иное прошлое всмотреться,
Тревожим взглядом зеркало воды.
Мы помним свет захлопнувшихся врат
Без права помнить истину и имя,
Из века в век приходим мы иными
С неясною печалью на закат.
В огне слова пытаясь распознать,
Мы строим дом из веры и мечтаний...
Шагнув однажды в лабиринт скитаний,
Мы вечно ищем в небе тайный знак.
Спросив благословения у Бога,
Нас снова поведёт вперёд дорога.
Прощаясь, вслед меня перекрести.
Изломом крыл — последнее прости.
Разлука — горечь странничьего хлеба.
Ещё полшага — и обнимет небо.
Ещё полшага — и обнимет небо,
Развеет ветром смертное обличье...
Последней песней, журавлиным кличем
Нас призовут в придуманную небыль.
Ладони моря станут колыбелью
Под парусами алого заката
Душе, что от рождения крылата,
Но избрана с неведомою целью.
Мы все — лишь тени брошенных сказаний,
Огонь на алтаре седого Бога.
Наш жребий вечен — песня и дорога,
Хранящие обрывки древних знаний.
***
Бесценный дар, неведомый доныне,
Я призову звездой в твои ладони.
Седое небо цвета халцедона
Над нами крылья верные раскинет.
Дар — это тень от воплощённой воли
В сплетении красок и неверных бликов,
Оживший взгляд рисованного лика,
Воскресший текст невыученной роли.
Насытит дождь того, кто болен жаждой.
Одарит небо ищущих призванья.
Безумен тот, кто ищет оправданья.
Несчастен тот, кто плакал лишь однажды.
Оставь надежды жизнь прожить обычно.
Иди сквозь мглу за журавлиным кличем.
Рисунок неба в ритуальном круге
Судьбу разметит строгими лучами.
Ты предпочтёшь измерить жизнь ночами,
Избрав луну в бессмертные подруги...
Слепая ночь рассыплет в небе звёзды,
Указывая путь заблудшим в травах.
И лик луны в причудливой оправе
Вливает жизнь в непрожитые грёзы.
Вторгаясь в сон касанием небрежным,
Восход упрямо золотит одежды.
А я иду вослед тебе, как прежде...
Храня листы, написанные кровью,
Ночное небо от молвы укроет
Между ладоней спрятанную нежность.
Мир терпеливо ждёт нас за порогом.
Рассветный луч оковы сна разрушит.
Когда мы пополам поделим души,
Нас снова примет вечная дорога.
***
Последний дар — открытая душа,
Цветок, что не желает быть железным.
Но ты протянешь луч клинка над бездной,
И мне не хватит силы сделать шаг...
Шептать стихи и робко ворожить
В слепой попытке отыскать знаменья.
О близком миге нового рожденья,
О том, что в этот раз ты будешь жить...
Держать в кармане счастье про запас
Подобно горсти стёклышек бесценных.
В который раз я выхожу на сцену
И, как назло, во тьме не вижу глаз.
На ощупь семь отмеренных шагов.
Встаю в опасной близости от края...
А дальше... Я живу и умираю
Для братьев, для людей и для врагов.
Кабак. Монетка. Чарка. И забвенье.
Как чистый бинт на саднящие раны.
Идущий в бездну сумасшедший странник
Пьёт жаркий яд без тени сожаленья.
Я крылья раскрываю напоказ,
Отбросив страх, не опуская глаз.
В плену житейских, маленьких преград
Я вдруг ослеп, оглох и усомнился.
Но брат мой ангел надо мной склонился,
И я шагнул бесстрашно наугад.
И свет слезой пробился из-под век.
Чудным и странным будет этот век.
В глазах дрожит предательски слеза -
Я жду вестей из поднебесной дали.
Мне вышел срок покинуть дом печали,
Я жду, когда за мной придёт гроза.
Я засиделся в пустоте страниц,
Я зачитался книгами о жизни.
Я жду, когда я снова буду призван
В небесный орден перелётных птиц.
Я привязался к сказкам и местам,
Я полюбил юродствовать и драться,
Легко морочить смертных и брататься,
И начинать всё с чистого листа.
Смотри — темнеет неба бирюза.
Оставь меня. Я не вернусь назад.
И в час, когда нас вдруг сведут пути,
Я вновь легко в тебе узнаю брата.
Ведь тень твоя по-прежнему крылата,
И ясность глаз годам не замутить...
***
Под небом, безответным и бездонным,
Алеют угли в каменных ладонях...
Целителен для ран моих как прежде
Медовый полдень на исходе лета.
Я, как росток, тянусь душою к свету
И облекаюсь в новые одежды.
Слова исходят талою водою,
Неся покой в измученную душу.
Огонь небес мою печаль иссушит
И выжжет знак, оставленный бедою...
Металлом чаша холодит ладони.
Настой волшебный — мак, ольха и донник.
Рожденье дара — жестом и движеньем,
Игра с огнём, мгновение до края.
Под жарким сердцем сталью замирает
Мой страх перед возможным пораженьем.
Слова теперь бессильно-неприметны.
Пройдёт огонь по разогретым жилам,
И я затихну, напоённый силой,
На краткий миг счастливый и бессмертный.
Рассветный луч — несмелая надежда -
Целителен для ран моих как прежде...
Я брежу ветром, северным и чистым...
...Рубин привычней сердцу менестреля.
Я верный сын распутника апреля
И даже ото воды пьянею быстро...
Я не взрослею людям на потеху.
Как прежде, верен магии и сказкам,
Не научился прятать жизнь под маску
И не сумел назначить цену смеху.
Мои заклятья призрачным узором
Хранят мой мир, непознанный доныне.
Я вновь бреду по серебру полыни,
И сердце бьется радостно и скоро...
О, эта близость будущей свободы!
Пусть шаг нетвёрдый не тревожит травы.
Я жажду неба, как хмельной отравы,
И небо пахнет горечью и мёдом...
Войдут в судьбу незримо и неслышно
Моих молитв настойчивых наброски...
Мир перестанет быть слепым и жестким,
И расцветёт надежда белой вишней...
И будет жар уверенных движений,
И сила чар, развеявших бессилье,
И пара крыл, блестящих звёздной пылью,
И дар свободы от чужих суждений...
Чудной удел бродяги-оборванца
Судьба-злодейка мне наворожила.
Но чистый свет порой течёт по жилам,
И плен дорог сменяет радость танца.
Я буду плакать, петь, и ворожить,
И танцевать на лезвии заката.
Здесь сбросит сердце ледяные латы
И теплой явью станут миражи...
И будет свет негаснущего дня,
И утоленье истомившей жажды.
Я буду жив и счастлив, но однажды
Я вновь шагну к блуждающим огням...
И пламя золотит мои одежды
Тревожным светом гаснущей надежды.
***
Руки раскинув, стою на краю обрыва -
Ныне я верю, что сильных выдержит воздух.
Душу наполнят покоем нездешние звезды,
Будет у сказки конец непривычно-счастливый...
***
Да сохранит тебя, друг мой, в долгом пути
Звонкая песня, горсть бубенцов. Легче идти...
Я за чертой. Здесь ни боли, ни страха. Лишь миражи.
Ивовой веткой знаменья рисую. Время бежит...
Сильное слово расплавленной сталью — в горле комок,
Крылья расправить и сбросить поклажу — будет легко.
Вычертить руны для новой легенды верной рукой,
Выбрать дорогу, идущую в небо — тонкий клинок...
Будет ли так? Навряд ли, но может быть...
Смысл решения будет звонко-простым.
Перевернётся страница, и души станут чисты,
И нам останется только дорогу вверх не забыть...
Замерло сердце — ныне знаменья редки...
Ангел несмело коснулся моей руки.
Крылья трепещут. Как страшно не отступить...
Птица кричит — срываясь в долгий полёт.
Талой водой на ресницах северный лёд,
Глина сырая в горсти - жребий лепить...
Огненный росчерк — набросок судьбы грядущего дня...
Линии жизни и сказки — узоры в пляске огня.
Звонкая песня — горсть бубенцов — легче идти...
Юный безумец апрель-побратим запутал пути...
Кованый ключ, молчанье в конце строки.
Ангел несмело коснулся моей руки...
***
Лодка моя по теченью плывёт сквозь полночь и тишину.
Луна в отраженье на тысячу бликов дробит свою белизну.
Не осуждай за оглядку назад — там слишком много осталось:
Сотни ошибок, несказанных слов и непрочтённых молитв.
Брошенный дом, позабытые даты смертей и проигранных битв...
Тяжкая ноша долгих веков, имя которой усталость...
Странник седой постоит у порога. Махнёт бездомному псу,
Тень капюшона от лишних людей снова закроет лицо,
Сны и сказанья в холщовой котомке — россыпь стальных бубенцов
Снова раздать. Пусть безумцам и детям счастье они принесут...
Знак для тебя вырезаю, спеша, на пестром теле берёзы.
Тёплый весенний ливень шутя смывает пустые слёзы.
Тёплый весенний ливень шутя смывает пустые слёзы,
Словно ребёнок под небом стою, каплям подставив лицо.
Я не хочу в этот миг быть поэтом, пророком и мудрецом -
Пусть остаётся лишь шорох дождя и запах сорванной розы.
Гулкое эхо проигранных битв пройдёт далёкой грозой,
Я на рассвете однажды проснусь, и станет легче дышать.
Раны и тяжесть непрожитой мести не будут больше мешать,
Острый осколок сбежит по скуле горько-солёной слезой.
Слово пути прорастает сквозь пепел упрямой юной лозой.
Имя дрожит на раскрытой ладони серебряной стрекозой.
Лодка бесцельно стоит у причала — на дне речная вода,
Знаком пути проступает, сверкая, на тёмном небе звезда.
Слово бессильно. Дань тишине — шёпот желтеющих листьев.
Прежняя кровь обернулась с рассветом яркой рябиновой кистью.
Знак — бесконечность. Как прежде, идти мне от начала к началу...
Осень расплатится пылью дорог и пригоршней листьев палых,
Россыпью терпко- рыжих рябин отметит мои следы.
Руки раскинув, брести на закат. На зов далёкой звезды...
Путь через бездну — лезвие снов — не тратить силу на крик.
Девять шагов до желанного чуда — вернуться в брошенный дом...
Холод незримой холодной завесы крошится мартовским льдом.
Отблеск зари на звенящих осколках. Не кровь. Просто алый блик.
Друг мой и брат, протянувший мне руку, проси за меня Владык,
Пусть мне даруют покой и прощенье. Я так устала блуждать...
Дай мне непрочное честное слово, что будешь верить и ждать,
Что отзовёшься в промозглом тумане на мой одинокий крик...
Плачу ли я на холодном ветру, взывая к седому морю?
Низкое небо и соль на губах — как сотню жизней назад...
Пальцы дрожат — мой извечный предатель. Я закрываю глаза.
Грохотом пенным бессильному крику волны высокие вторят...
Парус намокший — серебряный холст — наполнится вечным ветром.
Белый корабль уходит в закат — последней хрупкой мечтой.
Теперь мне не будет дороги назад — я за Великой Чертой,
Словно бы прежнюю тысячу лет я шла сюда за ответом...
Встать и идти, без оглядки назад, отбросив тяжесть бессилья.
Будет касание верной руки и радость новой весны.
Звонкий покой беззаботного утра и право вернуться с войны,
Легкая поступь и странничий плащ, скрывающий крепкие крылья...
Будет костёр в непроглядной ночи и шёпот ив над рекою...
Алая птица слетает с руки незавершённой строкою.
Алая птица слетает с руки незавершённой строкою...
Ириса белого хрупкая плоть в хрустальных каплях росы.
Черные буквы — узор на странице, свеча отмеряет часы,
Боль обернулась полынной золой, и страх сменился покоем...
Странник с рассветом взойдёт на порог, не потревожив ступени.
Я погашу на витражном окне огонь оплывшей свечи.
Тысяча слов — под ногами осколки бессильны. Просто молчи.
Солнечный луч в глубине янтаря развеет липкие тени.
Через усталость и радость побед, сквозь бремя пути и слезы...
Через виденья и сны — наугад, навстречу бессмертным звёздам.
Гулкое эхо проигранных битв пройдёт далёкой грозой,
Имя дрожит на раскрытой ладони серебряной стрекозой...
***
Медленной поступью в травах плывёт буланый единорог,
Шаг по хрустальной росе не тревожит рассветную тишину.
Страх шевельнуться – неловким движеньем чудо моё спугнуть,
Вдруг пробудиться над мятым листком с горстью немощных строк.
Прикосновение чаши к губам – дар вереска - тёмный мёд.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Счастье тепла после долгой разлуки – время, остановись!
Пальцы узором на глиняной чаше снова переплелись,
Капля бальзама на рваные раны – до свадьбы всё заживёт.
Руна Пути на кленовой ладони. Долгожданный ответ.
Долгая стража в стылой ночи пророчит юный рассвет.
Волшебная песня – огнём по жилам, в сердце тонкой стрелой.
Свободой дразнит, полынным ветром, стылой синью небес,
Звонким узором нездешних созвездий и ожиданьем чудес,
Верой, что угли по прежнему живы под неостывшей золой.
Лёгкая тень в серебристых одеждах, в венке из белых вьюнков.
Россыпь родных, нездешних созвездий за пеленой облаков…
Звёздное знамя над замком моим вечной птицей летит
Отблеск надежды в тёмных глазах – помнить, верить, дойти.
Снова учиться творить и смеяться, верить рассветным снам…
Жизнь доверяя книгам и песням, знакам и письменам.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Имя не названо – нотой стальной флейта его поёт.
***
Верить пророкам, песням и снам, травам дорог.
Видеть знаменья среди пустяков – сказки слагать…
В хрупких ладонях огонь янтарный в метели оберегать,
Росчерки силы прятать от глаз в кружеве строк.
Песня живая поможет в печали тому, кто любит и ждёт.
Острая льдинка растает в горсти – горечь уйдёт…
Вереск в предгорьях, сплетение троп – память души…
Огненной птицей на зов желанный через полночь спешить,
Голос сплетая с железной струной быль ворожить.
Ивовой веткой чертить заклинанья. Выжить и жить.
И сейчас я решила начать собирать счастливые стихи. Для начала выпишу и сохраню себе на память самые светлые, радостные, греющие душу строки из 11 венков Тэмовских сонетов:
***
Магия и лирика, ночь и свечи, война и счастьеПусть будет ночь — она дарует сны
Всем тем, кто песней меряет дороги,
Кто пил из рук смеющейся Весны,
Кто отдал душу призрачной тревоге.
Душа с рассветом заново родится,
И солнца луч убьет чужую память.
На тысячи осколков разлетится
Моя печаль. И первым снегом станет.
Размытой фрески силуэт нечёткий
Подарит память мне на долгий срок.
Бездумно в пальцах пробегают чётки
В молитве на распятии дорог.
***
Кто звал меня касанием зари?
Кто ждал меня на том конце сказанья?
Мне снились в зимней дымке снегири
С беспечно-васильковыми глазами.
Мне снился странный храмовый придел
С воротами, распахнутыми в небо.
Я шла к нему по ледяной гряде,
Храня глоток вина и корку хлеба.
Подарок напоследок — взмах крыла
И пёрышко, забытое на память.
В пути нас ждут великие дела,
А остальное лучше бросить в пламя...
Я уношу обет рассветной мессы,
Я ухожу, оставив миру сны,
Последний воин гвардии небесной,
Вернувшийся с навязанной войны.
Стена собора. Череда имён.
И небо — крылья брошенных знамён...
***
Мы только тени на краю листа,
Мы рыцари забытого обета,
По алой кромке между тьмой и светом
Мы ищем ключ, чтоб отворить Врата.
Я вижу ваши тени в зеркалах,
Я помню имена в ночной молитве...
Мы встретимся в канун последней битвы,
Чтоб снова ощутить тепло крыла...
Пророчество хранит нас от беды
Истёртым блеском брошенной звезды.
Истёртым блеском брошенной звезды
Мы чертим имена на гранях сердца.
Стремясь в иное прошлое всмотреться,
Тревожим взглядом зеркало воды.
Мы помним свет захлопнувшихся врат
Без права помнить истину и имя,
Из века в век приходим мы иными
С неясною печалью на закат.
В огне слова пытаясь распознать,
Мы строим дом из веры и мечтаний...
Шагнув однажды в лабиринт скитаний,
Мы вечно ищем в небе тайный знак.
Спросив благословения у Бога,
Нас снова поведёт вперёд дорога.
Прощаясь, вслед меня перекрести.
Изломом крыл — последнее прости.
Разлука — горечь странничьего хлеба.
Ещё полшага — и обнимет небо.
Ещё полшага — и обнимет небо,
Развеет ветром смертное обличье...
Последней песней, журавлиным кличем
Нас призовут в придуманную небыль.
Ладони моря станут колыбелью
Под парусами алого заката
Душе, что от рождения крылата,
Но избрана с неведомою целью.
Мы все — лишь тени брошенных сказаний,
Огонь на алтаре седого Бога.
Наш жребий вечен — песня и дорога,
Хранящие обрывки древних знаний.
***
Бесценный дар, неведомый доныне,
Я призову звездой в твои ладони.
Седое небо цвета халцедона
Над нами крылья верные раскинет.
Дар — это тень от воплощённой воли
В сплетении красок и неверных бликов,
Оживший взгляд рисованного лика,
Воскресший текст невыученной роли.
Насытит дождь того, кто болен жаждой.
Одарит небо ищущих призванья.
Безумен тот, кто ищет оправданья.
Несчастен тот, кто плакал лишь однажды.
Оставь надежды жизнь прожить обычно.
Иди сквозь мглу за журавлиным кличем.
Рисунок неба в ритуальном круге
Судьбу разметит строгими лучами.
Ты предпочтёшь измерить жизнь ночами,
Избрав луну в бессмертные подруги...
Слепая ночь рассыплет в небе звёзды,
Указывая путь заблудшим в травах.
И лик луны в причудливой оправе
Вливает жизнь в непрожитые грёзы.
Вторгаясь в сон касанием небрежным,
Восход упрямо золотит одежды.
А я иду вослед тебе, как прежде...
Храня листы, написанные кровью,
Ночное небо от молвы укроет
Между ладоней спрятанную нежность.
Мир терпеливо ждёт нас за порогом.
Рассветный луч оковы сна разрушит.
Когда мы пополам поделим души,
Нас снова примет вечная дорога.
***
Последний дар — открытая душа,
Цветок, что не желает быть железным.
Но ты протянешь луч клинка над бездной,
И мне не хватит силы сделать шаг...
Шептать стихи и робко ворожить
В слепой попытке отыскать знаменья.
О близком миге нового рожденья,
О том, что в этот раз ты будешь жить...
Держать в кармане счастье про запас
Подобно горсти стёклышек бесценных.
В который раз я выхожу на сцену
И, как назло, во тьме не вижу глаз.
На ощупь семь отмеренных шагов.
Встаю в опасной близости от края...
А дальше... Я живу и умираю
Для братьев, для людей и для врагов.
Кабак. Монетка. Чарка. И забвенье.
Как чистый бинт на саднящие раны.
Идущий в бездну сумасшедший странник
Пьёт жаркий яд без тени сожаленья.
Я крылья раскрываю напоказ,
Отбросив страх, не опуская глаз.
В плену житейских, маленьких преград
Я вдруг ослеп, оглох и усомнился.
Но брат мой ангел надо мной склонился,
И я шагнул бесстрашно наугад.
И свет слезой пробился из-под век.
Чудным и странным будет этот век.
В глазах дрожит предательски слеза -
Я жду вестей из поднебесной дали.
Мне вышел срок покинуть дом печали,
Я жду, когда за мной придёт гроза.
Я засиделся в пустоте страниц,
Я зачитался книгами о жизни.
Я жду, когда я снова буду призван
В небесный орден перелётных птиц.
Я привязался к сказкам и местам,
Я полюбил юродствовать и драться,
Легко морочить смертных и брататься,
И начинать всё с чистого листа.
Смотри — темнеет неба бирюза.
Оставь меня. Я не вернусь назад.
И в час, когда нас вдруг сведут пути,
Я вновь легко в тебе узнаю брата.
Ведь тень твоя по-прежнему крылата,
И ясность глаз годам не замутить...
***
Под небом, безответным и бездонным,
Алеют угли в каменных ладонях...
Целителен для ран моих как прежде
Медовый полдень на исходе лета.
Я, как росток, тянусь душою к свету
И облекаюсь в новые одежды.
Слова исходят талою водою,
Неся покой в измученную душу.
Огонь небес мою печаль иссушит
И выжжет знак, оставленный бедою...
Металлом чаша холодит ладони.
Настой волшебный — мак, ольха и донник.
Рожденье дара — жестом и движеньем,
Игра с огнём, мгновение до края.
Под жарким сердцем сталью замирает
Мой страх перед возможным пораженьем.
Слова теперь бессильно-неприметны.
Пройдёт огонь по разогретым жилам,
И я затихну, напоённый силой,
На краткий миг счастливый и бессмертный.
Рассветный луч — несмелая надежда -
Целителен для ран моих как прежде...
Я брежу ветром, северным и чистым...
...Рубин привычней сердцу менестреля.
Я верный сын распутника апреля
И даже ото воды пьянею быстро...
Я не взрослею людям на потеху.
Как прежде, верен магии и сказкам,
Не научился прятать жизнь под маску
И не сумел назначить цену смеху.
Мои заклятья призрачным узором
Хранят мой мир, непознанный доныне.
Я вновь бреду по серебру полыни,
И сердце бьется радостно и скоро...
О, эта близость будущей свободы!
Пусть шаг нетвёрдый не тревожит травы.
Я жажду неба, как хмельной отравы,
И небо пахнет горечью и мёдом...
Войдут в судьбу незримо и неслышно
Моих молитв настойчивых наброски...
Мир перестанет быть слепым и жестким,
И расцветёт надежда белой вишней...
И будет жар уверенных движений,
И сила чар, развеявших бессилье,
И пара крыл, блестящих звёздной пылью,
И дар свободы от чужих суждений...
Чудной удел бродяги-оборванца
Судьба-злодейка мне наворожила.
Но чистый свет порой течёт по жилам,
И плен дорог сменяет радость танца.
Я буду плакать, петь, и ворожить,
И танцевать на лезвии заката.
Здесь сбросит сердце ледяные латы
И теплой явью станут миражи...
И будет свет негаснущего дня,
И утоленье истомившей жажды.
Я буду жив и счастлив, но однажды
Я вновь шагну к блуждающим огням...
И пламя золотит мои одежды
Тревожным светом гаснущей надежды.
***
Руки раскинув, стою на краю обрыва -
Ныне я верю, что сильных выдержит воздух.
Душу наполнят покоем нездешние звезды,
Будет у сказки конец непривычно-счастливый...
***
Да сохранит тебя, друг мой, в долгом пути
Звонкая песня, горсть бубенцов. Легче идти...
Я за чертой. Здесь ни боли, ни страха. Лишь миражи.
Ивовой веткой знаменья рисую. Время бежит...
Сильное слово расплавленной сталью — в горле комок,
Крылья расправить и сбросить поклажу — будет легко.
Вычертить руны для новой легенды верной рукой,
Выбрать дорогу, идущую в небо — тонкий клинок...
Будет ли так? Навряд ли, но может быть...
Смысл решения будет звонко-простым.
Перевернётся страница, и души станут чисты,
И нам останется только дорогу вверх не забыть...
Замерло сердце — ныне знаменья редки...
Ангел несмело коснулся моей руки.
Крылья трепещут. Как страшно не отступить...
Птица кричит — срываясь в долгий полёт.
Талой водой на ресницах северный лёд,
Глина сырая в горсти - жребий лепить...
Огненный росчерк — набросок судьбы грядущего дня...
Линии жизни и сказки — узоры в пляске огня.
Звонкая песня — горсть бубенцов — легче идти...
Юный безумец апрель-побратим запутал пути...
Кованый ключ, молчанье в конце строки.
Ангел несмело коснулся моей руки...
***
Лодка моя по теченью плывёт сквозь полночь и тишину.
Луна в отраженье на тысячу бликов дробит свою белизну.
Не осуждай за оглядку назад — там слишком много осталось:
Сотни ошибок, несказанных слов и непрочтённых молитв.
Брошенный дом, позабытые даты смертей и проигранных битв...
Тяжкая ноша долгих веков, имя которой усталость...
Странник седой постоит у порога. Махнёт бездомному псу,
Тень капюшона от лишних людей снова закроет лицо,
Сны и сказанья в холщовой котомке — россыпь стальных бубенцов
Снова раздать. Пусть безумцам и детям счастье они принесут...
Знак для тебя вырезаю, спеша, на пестром теле берёзы.
Тёплый весенний ливень шутя смывает пустые слёзы.
Тёплый весенний ливень шутя смывает пустые слёзы,
Словно ребёнок под небом стою, каплям подставив лицо.
Я не хочу в этот миг быть поэтом, пророком и мудрецом -
Пусть остаётся лишь шорох дождя и запах сорванной розы.
Гулкое эхо проигранных битв пройдёт далёкой грозой,
Я на рассвете однажды проснусь, и станет легче дышать.
Раны и тяжесть непрожитой мести не будут больше мешать,
Острый осколок сбежит по скуле горько-солёной слезой.
Слово пути прорастает сквозь пепел упрямой юной лозой.
Имя дрожит на раскрытой ладони серебряной стрекозой.
Лодка бесцельно стоит у причала — на дне речная вода,
Знаком пути проступает, сверкая, на тёмном небе звезда.
Слово бессильно. Дань тишине — шёпот желтеющих листьев.
Прежняя кровь обернулась с рассветом яркой рябиновой кистью.
Знак — бесконечность. Как прежде, идти мне от начала к началу...
Осень расплатится пылью дорог и пригоршней листьев палых,
Россыпью терпко- рыжих рябин отметит мои следы.
Руки раскинув, брести на закат. На зов далёкой звезды...
Путь через бездну — лезвие снов — не тратить силу на крик.
Девять шагов до желанного чуда — вернуться в брошенный дом...
Холод незримой холодной завесы крошится мартовским льдом.
Отблеск зари на звенящих осколках. Не кровь. Просто алый блик.
Друг мой и брат, протянувший мне руку, проси за меня Владык,
Пусть мне даруют покой и прощенье. Я так устала блуждать...
Дай мне непрочное честное слово, что будешь верить и ждать,
Что отзовёшься в промозглом тумане на мой одинокий крик...
Плачу ли я на холодном ветру, взывая к седому морю?
Низкое небо и соль на губах — как сотню жизней назад...
Пальцы дрожат — мой извечный предатель. Я закрываю глаза.
Грохотом пенным бессильному крику волны высокие вторят...
Парус намокший — серебряный холст — наполнится вечным ветром.
Белый корабль уходит в закат — последней хрупкой мечтой.
Теперь мне не будет дороги назад — я за Великой Чертой,
Словно бы прежнюю тысячу лет я шла сюда за ответом...
Встать и идти, без оглядки назад, отбросив тяжесть бессилья.
Будет касание верной руки и радость новой весны.
Звонкий покой беззаботного утра и право вернуться с войны,
Легкая поступь и странничий плащ, скрывающий крепкие крылья...
Будет костёр в непроглядной ночи и шёпот ив над рекою...
Алая птица слетает с руки незавершённой строкою.
Алая птица слетает с руки незавершённой строкою...
Ириса белого хрупкая плоть в хрустальных каплях росы.
Черные буквы — узор на странице, свеча отмеряет часы,
Боль обернулась полынной золой, и страх сменился покоем...
Странник с рассветом взойдёт на порог, не потревожив ступени.
Я погашу на витражном окне огонь оплывшей свечи.
Тысяча слов — под ногами осколки бессильны. Просто молчи.
Солнечный луч в глубине янтаря развеет липкие тени.
Через усталость и радость побед, сквозь бремя пути и слезы...
Через виденья и сны — наугад, навстречу бессмертным звёздам.
Гулкое эхо проигранных битв пройдёт далёкой грозой,
Имя дрожит на раскрытой ладони серебряной стрекозой...
***
Медленной поступью в травах плывёт буланый единорог,
Шаг по хрустальной росе не тревожит рассветную тишину.
Страх шевельнуться – неловким движеньем чудо моё спугнуть,
Вдруг пробудиться над мятым листком с горстью немощных строк.
Прикосновение чаши к губам – дар вереска - тёмный мёд.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Счастье тепла после долгой разлуки – время, остановись!
Пальцы узором на глиняной чаше снова переплелись,
Капля бальзама на рваные раны – до свадьбы всё заживёт.
Руна Пути на кленовой ладони. Долгожданный ответ.
Долгая стража в стылой ночи пророчит юный рассвет.
Волшебная песня – огнём по жилам, в сердце тонкой стрелой.
Свободой дразнит, полынным ветром, стылой синью небес,
Звонким узором нездешних созвездий и ожиданьем чудес,
Верой, что угли по прежнему живы под неостывшей золой.
Лёгкая тень в серебристых одеждах, в венке из белых вьюнков.
Россыпь родных, нездешних созвездий за пеленой облаков…
Звёздное знамя над замком моим вечной птицей летит
Отблеск надежды в тёмных глазах – помнить, верить, дойти.
Снова учиться творить и смеяться, верить рассветным снам…
Жизнь доверяя книгам и песням, знакам и письменам.
Янтарное слово – огонь ладоням – плавится острый лёд.
Имя не названо – нотой стальной флейта его поёт.
***
Верить пророкам, песням и снам, травам дорог.
Видеть знаменья среди пустяков – сказки слагать…
В хрупких ладонях огонь янтарный в метели оберегать,
Росчерки силы прятать от глаз в кружеве строк.
Песня живая поможет в печали тому, кто любит и ждёт.
Острая льдинка растает в горсти – горечь уйдёт…
Вереск в предгорьях, сплетение троп – память души…
Огненной птицей на зов желанный через полночь спешить,
Голос сплетая с железной струной быль ворожить.
Ивовой веткой чертить заклинанья. Выжить и жить.
@темы: Сердце конкистадора в крови и ржавчине от брони, ДК Маяк головного мозга, Крылатое сердце
-
-
24.08.2016 в 07:40taemygreen.livejournal.com/202959.html -Тэм тут просит помощи у счастливых обладателей книги. Загляните, а вдруг
-
-
25.08.2016 в 08:40